Пиранья. Черное солнце - Страница 36

— Вот то-то… — сказал Степанов. — Бывают ситуации…

— Вдогонку журналисту стреляли? — деловито спросил Лаврик.

— Исключительно в воздух.

«Точно, хваткий парнишка из АПН, — подумал Мазур. — На бегу успел определить, что вслед палят исключительно в воздух… Кое-какую подготовочку надо иметь…»

— И дальше?

— Журналист вернулся на дорогу немного погодя, когда все утихло. Машины так и оставили на дороге, не пытаясь сжечь или испортить. Он сел в легковушку, рванул в столицу… Ни трупов, ни следов крови. Всех до единого взяли целыми и невредимыми. Это можно утверждать со всей уверенностью. Потом поступили кое-какие сведения, очень скудные… Все живы.

Лаврик спросил тихо и серьезно:

— Получается, старый лис решил наконец дернуться?

— Не похоже, — сказал товарищ Степанов. — Категорически не похоже. До сих пор тревожащей информации не поступало. Все было за то, что он ни на шаг не намерен отступать от своей обычной политики.

— У вас есть соображения? — хмуро поинтересовался Лаврик.

— Не могу подыскать, — сказал товарищ Степанов. — Очередная шалость? Но на прежние не похожа…

— Ничего себе шалость! — взвился Рогов. — Там инструктор ЦК КПСС!

Мазур подумал: а вот Кирату, очень может оказаться, просто-напросто и не знает толком, что такое КПСС и ВЛКСМ, а также их ЦК — своя доля дикарского простодушия, если называть вещи своими именами, в нем присутствует. Чихал он на инструкторов ЦК КПСС и товарищей из Совмина, которые для него всего-навсего городские чиновнички в галстуках, разве что не черные, а белые… В общем, простота хуже воровства…

— Делегация находилась в столице более недели, провела много встреч, — сказал Степанов. — Кирату мог о ней знать через свою агентуру. Газеты писали много, публиковали снимки… Вот, хотя бы, — он положил на стол свернутую пополам газету.

Все трое сдвинули над ней головы. Четверо кафров (двое в мундирах, двое в форме) никого сейчас не интересовали. Двое мужчин и две женщины. Кто из ЦК, а кто из Совмина, понять нельзя: оба характерно вальяжные…

— А из девушек кто есть кто? — спросил Лаврик весьма даже деловито.

Степанов показал карандашом:

— Представитель ЦК ВЛКСМ. Товарищ из профсоюзов.

Снимок был довольно качественный. Представитель Ленинского комсомола оказалась красивой, да что там, весьма эффектной блондинкой с затейливой прической. Товарищ из профсоюзов на вид чуточку попроще — но тоже не уродина, примерно того же возраста, светловолосая, обе с неплохими фигурками, в строгих, но, несомненно, легких костюмах (и никаких мини, разумеется, только коленки открыты).

— Так-так-так… — протянул Лаврик. — Товарищ Степанов, а вы о «французском инциденте» слышали?

— Ну разумеется… — брови у него взлетели. — Вы полагаете?

— А кто ж его знает, кобеля старого… — хмыкнул Лаврик. — Вдруг да обнаглел?

— Что вы имеете в виду? — вскинулся Рогов. Лаврик спокойно и деловито объяснил:

— Инцидент случился с полгода назад. Вы не слышали? Вам бы полагалось по должности…

Некая прыткая французская журналисточка, весьма смазливое создание, сдуру сунулась к Кирату сделать какой-то там репортаж, без всякой охраны, с одним фотографом, он же и водитель. Кирату, как бы культурнее выразиться, три дня пользовался ее благосклонностью, и отнюдь не по обоюдному согласию. Потом отпустил. Но перед этим его придворный фотограф сделал кучу фотографий оной мадемуазели, не обремененной одеждой и в весьма, я бы сказал, смелых позах… Я правильно излагаю, товарищ Степанов?

— Правильно, — хмуро кивнул тот. — Вы полагаете…

— А почему бы и нет? — пожал плечами Лаврик. — Людям, вы прекрасно знаете, свойственно заигрываться, особенно когда мелкие проказы столько лет сходят с рук…

— Мелкие проказы? — взвился Рогов, на которого больно было смотреть. — Что вы хотите сказать?

Лаврик ответил нейтральным, деловитым тоном, без тени улыбки:

— Я хочу сказать, что уверен в одном: товарищам из ЦК и Совмина не угрожают ни сексуальные притязания, ни позирование перед камерой в предосудительном виде. Что касается других членов делегации, я в этом не уверен…

— Да вы знаете, кто у нее отец? — возопил Рогов, тыча пальцем в представителя комсомола.

— Не знаю, — сказал Лаврик. — Боюсь, что и Кирату этого не знает. Боюсь, даже если бы и знал, мог бы не придать этому значения. — Он заговорил другим тоном, скучным, монотонным голосом лектора: — Товарищ генерал-майор, вы прекрасно должны понимать, что многие здешние народности, в том числе и племя Кирату, собственно, пребывают даже не в феодализме, а в состоянии родоплеменных отношений. Многовековая колонизаторская политика… Вы ведь знакомы с соответствующей литературой?

— Конечно… Вы полагаете, у него хватит наглости…

— Я бы не исключал, — сказал Лаврик хладнокровно. — Товарищ Степанов тоже не исключает, не так ли?

— Исключить не могу, — хмуро кивнул Степанов.

Мазур всерьез забеспокоился, что Рогова хватит инфаркт… Генерал сидел, не в силах вымолвить ни словечка, лишь разевал рот, истекая потом…

Прищурясь — уж Мазур-то прекрасно знал этот прищур — Лаврик поинтересовался совершенно бесстрастно:

— Товарищ генерал-майор, кто-то же должен был сопровождать товарища из ЦК по партийной линии…

Глядя на него, как птичка на удава, Рогов выдавил:

— Я отправил с делегацией капитана Печковского… Надежный товарищ, опытный работник…

Лаврик какое-то время молчал, с непроницаемым лицом и тем же прищуром. Краешком глаза Мазур подметил, что и товарищ Степанов, и Филатов, и подполковник взирают на Рогова, как бы это выразиться… Без особой симпатии и уж, безусловно, без всякого сочувствия. Что давало почву для кое-каких выводов. Далеко не все замполиты и штабисты, мягко скажем, люди невеликой храбрости. Но немало среди них и таких, которые в подобных обстоятельствах носа не высунут из столицы, разве что в сопровождении танковой колонны или десантного батальона. Есть такое, что уж там. Не исключено, что именно Рогов обязан был сопровождать товарища из ЦК, но в силу вышеизложенных причин передоверил это какому-то своему капитану. И теперь прекрасно понимает: если с остальных спустят семь шкур, персонально с него и восьмую обдерут…