Пиранья. Черное солнце - Страница 51

Да и нет у «фокса» бойниц, сквозь которые кто-то из отчаявшихся мог бы пальнуть изнутри. Лючок механика-водителя поднят, ага, но шевеления за ним не заметно. Притаились, стервецы. Убить их никак не могло, покалечить — тоже. Не дети малые, должны быстренько справиться с шоком и сообразить, в сколь скверном положении очутились, то-то и притихли, как мышь под метлой…

Мазур мигнул Лымарю, и тот навел пулемет на помянутый лючок — во избежание эксцессов. Стояла тишина, на том берегу ни малейшего шевеления, внутри броневика тоже, только чадят изуродованные останки обрушившегося в воду моста (а чему там чадить-то, собственно? Однако вечно что-нибудь чадит…), противно воняло жженой резиной.

Громко постучав по броне прикладом автомата, Морской Змей во весь голос выговорил несколько заученных фраз на бурской мове, призывая находящихся внутри не дурковать, а вылезать по-хорошему, пока с ними не поступили плохо. Было разработано несколько вариантов развития событий, в том числе и этот, для каждого запасли небольшой набор соответствующих фраз.

Внутри — едва слышное шевеление. И вновь тишина.

— Мышки-норушки… — поморщился Морской Змей, кивнул Лаврику. — Давай, подыми…

— Чего нашкодить — это мы махом… — сквозь зубы отозвался Лаврик уже на ходу.

Держа на изготовку «Стечкин», встав так, чтобы не попасть под дурную пулю из лючка он большим пальцем выдернул колечко дымовой шашки и ловко забросил ее внутрь. Никакой сверхчеловеческой проницательности: нетрудно было предвидеть, что в данной ситуации разведка будет производиться с участием брони, так что дымовуха найдет применение…

С грохотом захлопнув лючок, он отпрыгнул. Под башенкой и снизу сквозь какие-то узкие щелочки (машина все же не герметичная) тонюсенькими, тоньше спички струйками пополз черный дымок. Но это ничуть не облегчило участь тех, кто засел внутри…

Очень быстро изнутри раздался шум, словно колотились в стиральной машине пустые консервные банки. Очень уж неуютно стало внутри, дышать ну совершенно нечем… Все четверо проворно отступили подальше, держа под прицелом оба люка.

Точно, не камикадзе: и башенный, и второй люк звонко распахнулись, оттуда, живописно окутанные клубами дыма, чихая, ничего толком вокруг не видя, ломанулись затворники. Первого галантно подхватил за шиворот Мазур, рванул вниз, на себя, приложил легонько и свалил мордой вниз, на сухую красноватую землю. Второго принял Лаврик, третьего — Морской Змей, поступив с дорогими гостями точно так же. Из люков валил нашедший выход дым, но четвертого, надо полагать, и не было — ни малейшего шевеления внутри, а затаиться в таких условиях невозможно, тут любой супермен перхать начнет, как худая овца…

— Вот этот нам и надобен… — хмыкнул Лаврик.

Действительно, двое оказались кафрами, а первый слева — белым, с офицерскими причиндалами на погонах. Им перед выходом показали листок с рисунками юаровских знаков различия. Примерно соответствует капитану. Пленные лежали смирнехонько, разве что, выкашливая остатки дыма — сытный народ, лоси, как на подбор, прекрасно понимают, что в их положении дергаться глупо…

Тот берег оставался пустым и тихим. Зато из леса показался Ушан, привычно придерживая на бегу рацию, чтобы не колотила по спине. Кивнул Морскому Змею:

— Жандармы на подходе. Только что связывались. Код правильный, опознаватель прежний…

В лесу стояла тишина — даже если на этот берег и переправились разведчики, то сейчас, видя, чем обернулось дело, они, конечно же, затаились…

— Руки свяжите, — кивнул Морской Змей на белого. — Пора сматываться, кина не будет, кинщик заболел…

Он свистнул, и из леса с двух сторон показались остальные. Дальнейшее происходило быстро и незатейливо — пленному умело связали руки, поставили в середине цепочки, выделив ему Викинга в персональные опекуны, обоих ненужных кафров оставили на месте. Хмурый и Вакула выдвинулись метров на полсотни вперед в качестве дозора и боевого охранения, а следом двинулись остальные, не расслабляясь и держа оружие наготове.

Они не прошли и километра, когда дозорные остановились, подняв автоматы. Почти сразу же Хмурый поднял свободную руку, сделал выразительный жест кому-то пока невидимому и, явно получив успокоивший его ответ, не спеша двинулся вперед, вместе с напарником выйдя на середину дороги.

А там все расслышали негромкие размеренные крики:

— Квум-квум, чей-чей…

Тогда вся цепочка вышла на дорогу, пропуская двигавшихся им навстречу по обочинам цепочки вооруженных людей. Четверо дозорных, по обе стороны дороги, а за ними — казавшиеся нескончаемыми вереницы камуфляжников, бегущих размеренной, отработанной трусцой под ритмичные выкрики командиров:

— Квум-квум, чей-чей…

Ни один и не посмотрел в сторону стоявших посреди дороги «морских дьяволов» — ни к чему им сейчас пустое любопытство. Все поголовно это были кафры, но совсем другие, ничуть не похожие на драпавшую по мосту толпу: спокойные, несуетливые, с равнодушными лицами, молодежи, в общем, и нет, все в годах. Ручной пулемет, и еще, и еще, двое катят безоткатную пушку советского десантного образца, ага, и гранатометы есть…

— Квум-квум, чей-чей…

Мазур подумал, что история порой выкидывает самые затейливые фортели. Во времена его пионерского детства этих людей полагалось не на шутку ненавидеть, поскольку тогда они обитали на родине, в Даире, и воевали под презренными стягами Чомбе, считавшегося в ту пору главным супостатом и воплощением зла на африканском континенте (разумеется, после юаровских и родезийских расистов).